Россия заслуженно "гордилась" своими женщинами-революционерками. Достаточно вспомнить Веру Засулич, которую присяжные под аплодисменты присутствующих в зале суда все-таки оправдали... Женщины были непременными участницами боевых групп революционеров и наравне с мужчинами убивали во имя "светлого будущего".
После октябрьского погрома, когда наступление светлого будущего уже казалось очень близким, женщины рьяно взялись за уничтожение отдельных недобитков, которые мешали его приближению.
И из них получились страшные по своей жестокости палачи.
Роман Гуль в книге "Дзержинский. Начало террора" писал: "Знаток женской души Мирабо когда-то говорил эмиссарам парижского мятежа, что "если женщины не вмешаются в дело, то из этого ничего не выйдет". В ВЧК женщины густо вмешались. "Землячка" - в Крыму. Конкордия Громова - в Екатеринославе. "Товарищ Роза" - в Киеве. Евгения Бош - в Пензе. Яковлева и Елена Стасова - в Петербурге. Бывшая фельдшерица Ревекка Мейзель-Пластинина - в Архангельске. Надежда Островская - в Севастополе. Островская - эта сухенькая учительница с ничтожным лицом, писавшая о себе, что "у нее душа сжимается, как мимоза, от всякого резкого прикосновения", была главным персонажем в Севастополе, когда расстреливали и топили в Черном море офицеров, привязывая груз к телам.
Упомянутые создания действительно пролили море крови.
Розалия Самуиловна Землячка (Залкинд)
Розалия Самуиловна Землячка в 1920 году стала секретарем Крымского обкома большевицкой партии. Фрунзе в листовках обещал солдатам и офицерам Врангеля жизнь и свободу, поэтому многие белогвардейцы остались в Крыму после занятия его красными. Но тут Троцкий заявил, что ноги его в Крыму не будет пока там не останется ни одного белогвардейца. И Розалия Землячка вместе с венгерским коминтерновцем Бела Куном принялись уничтожать "недобитую белогвардейскую сволочь". Землячка заявила: "Жалко на них тратить патроны, топить их в море".
Арестованных стали грузить на баржи и топить в море, привязывая им камень к ногам. Когда море было чистым, на дне были видны стоящие рядами люди.
Только по официальным коммунистическим данным Бела Кун с Землячкой расстреляли и утопили в Крыму до 50 тысяч человек.
Евгения Бош
Евгения Бош сама спровоцировала крестьянские волнения в Пензенском уезде, куда ее направили в качестве агитатора продотряда. По воспоминаниям очевидцев, "в с. Кучки Бош во время митинга на сельской площади лично застрелила крестьянина, отказавшегося сдавать хлеб. Именно этот поступок возмутил крестьян и вызвал цепную реакцию насилия".
Евгения даже жаловалась Ленину на членов пензенского губисполкома, обвиняя их "в излишней мягкости и саботаже", когда они воспрепятствовали ее попыткам устроить массовые расправы над крестьянами.
Конкордия Громова (товарищ "Наташа")
Конкордия Громова получила известность как создатель журнала "Работница". Но про нее говорят, что после революции она, став видным партийным деятелем, в Екатеринославе и Твери сотнями подписывала смертные приговоры и организовывала карательные экспедиции.
Чекистка Ремовер (Дора Евлинская)
Чекистка венгерка Ремовер, действовавшая в Одессе. Она лично расстреляла 80 арестованных, причем многих лишь за то, что они не согласились удовлетворять ее половую похоть. Впоследствии она была признана душевнобольной. А в книге А.Хабарова "Россия ментовская" рассказывается про двух других одесских фурий. Некая Вера Гребенщикова, больше известная под именем "Дора", лично застрелила 700 человек. На нее равнялась и 17-летняя проститутка Саша, расстрелявшая свыше 200 человек.
В Киеве: "В одном из подвалов чека было устроено подобие театра, где были расставлены кресла для любителей кровавых зрелищ, а на подмостках, т.ею на эстраде, производились казни. После каждого удачного выстрела раздавались крики "браво", "бис" и палачам подносились бокалы шампанского. Роза Шварц лично убила несколько сот людей, предварительно втиснутых в ящик, на верхней крышке которого было проделано отверстие для головы.
Но стрельба в цель для этих девиц была только легкой забавой и уже не возбуждала их притупившихся нервов. Они требовали более острых ощущений, и с этой целью Роза и товарищ Вера выкалывали иглами глаза, или выжигали их папиросами, или забивали под ногти тонкие гвозди. Особенную ярость у Розы и Веры вызывали те из попавших в чрезвычайку, у кого они находили нательный крест. После невероятных глумлений они срывали эти кресты и огнем выжигали изображение креста на груди или на лбу своих жертв
".
Кедров и его жена Ревекка Пластинина (Майзель)
На фото: М. С. Кедров, его сын (будущий чекист), жена Ревекка Пластинина.
Печальную память о себе оставили начальник Особого Отдела ВЧК Кедров и его супруга Ревекка Пластинина (Майзель). Чета Кедровых жила в Вологде в вагоне около станции. В вагонах проходили допросы, а около вагонов - расстрелы.
В Вологде Пластинина-Майзель собственноручно расстреляла около сотни человек, а в Архангельске - 87 офицеров и 33 обывателя.
Вера Брауде (Фингер)
В Казани, Челябинске, Омске, Новосибирске и Томске отличилась Вера Брауде. Она сама писала о себе" "В дальнейшей работе как зам. Пред губчека я беспощадно боролась с эсерами всех видов, участвуя в их арестах и расстрелах. В Сибири член Сибревкома известный правый Фрумкин, вопреки Новосибирскому губкому ВКП(б) даже пытался снять меня с работы пред Чека в Новосибирске за расстрелы эсеров, которых он считал "незаменимыми специалистами".
За чересчур активные методы следствия Брауде в 1939 году даже была приговорена к 8 годам лагерей.
В других источниках упоминают свирепствовавшую в Москве латышку Краузе со звероподобным лицом, прозванную "Мопсом", "товарища Любу" из Баку, Зину из Рыбинска.
Другие типажи женщин-палачей
Участницы "Варфоломеевской ночи" в Евпатории и расстрелов на "Румынии". Казнены Добровольцами.
Комиссарша-убийца Роза Шварц, бывшая проститутка
Учёный с мировым именем Стоддард приводит драматический пример ролей, сыгранных в таких восстаниях, когда известный на международном уровне ученый-филолог профессор Киевского университета Тимофей Флоринский предстал перед Революционным трибуналом и был спонтанно застрелен одним из «судей» за то, что дал «раздражающий ответ» на вопрос. Комиссарша-убийца Роза Шварц, бывшая проститутка, была пьяна.
Киевский случай обладает важным историческим и культурным значением. Столкновение двух миров, сущностно чуждых друг другу, но совпадающих во времени и пространстве: комиссар, пьяная бывшая шлюха, казнит ученого в припадке древней животной дикости. Такие сцены массово разыгрывались толпами во время Французской революции, постоянно подогретыми алкоголем и наркотиками, протолкнувшимися вперед проститутками, пиратами и преступниками, и возбужденными социопатами из числа развращенных элементов верхнего и среднего классов.
Из книги Болтон Керри, Левые психопаты, стр.26
25 сентября (8 октября по новому стилю) 1919 года в «Одесских новостях» было сообщено, что контрразведкой арестован секретарь чрезвычайки Веньямин Сергеев, который предаётся военно-полевому суду. Спустя три недели теперь уже «Одесский листок» писал, что приговорённый к 10 годам каторжных работ секретарь местной чрезвычайки товарищ Веньямин (Бенцеста Гордон; тут для разнообразия была дана его настоящая фамилия, хотя и в несколько искажённом виде; на самом деле — Бендетта-Гордон, но сложные фамилии газетчики нередко каверкали — О.К. ) привлекается в виде обнаружения собственноручных расстрелов нескольких заложников. Впрочем у читавших эти сообщения мог возникнуть вполне резонный вопрос, почему за время, прошедшее между их выходом, нигде не появилась информация о заседании военно-полевого суда и вынесении приговора крупному чекистскому деятелю?
А арестванный бывший чекист Степан Тогобицкий увидел Вениамина в тюрьме, но отнюдь не в качестве сокамерника. Как он показал на допросе в деникинской Особой комиссии, в первых числах сентября, когда уже сидел в тюрьме, её обходила некая комиссия из 3-х человек, двоих в офицерской форме и одного — в чиновничьей. Зашли они и в камеру, где содержался Тогобицкий, задав каждому из заключённых вопрос, за что их арестовали. Лицо и голос одного из них — офицера с тремя звездочками на погонах — показались знакомыми, но откуда, он вспомнить не мог. Когда же комиссия удалилась, кто-то из сокамерников сказал, что в тюрьме был бывший секретарь ЧК Вениамин, и тут только до Тогобицкого дошло, кем был этот офицер; правда теперь тот был не безусым блондином, как раньше, а усатым брюнетом.
Во время эвакуации секретарь ЧК остался в Одессе, якобы для организации подпольного Военного отдела большевиков, но в первые же дни деникинской власти явился с повинной к начальнику контрразведывательного отделения полковнику Г.А. Кирпичникову и предложил свои услуги. И произошло неожиданное. Вскоре Вениамин, ещё совсем недавно являвшийся фактически вторым лицом в карательном учреждении большевиков, стал штатным контрразведчиком и, более того, был произвёден в поручики, хотя в царской армии не то что офицером — рядовым, скорее всего, не служил, да и призывной возраст наступил у него только в 1917 году (впрочем, непонятно и как сам Кирпичников за пять лет поднялся от вольноопределяющегося до полковника). Каких только метаморфоз не знала история гражданской войны! Но Одесса даже на этом фоне была уникальной: сегодня главарь разбойничьей шайки — завтра командир Красной армии, сегодня проводник красного террора, а менее чем через месяц это же лицо участвует в белом. Вениамин провалил военный отдел большевистского подполья, в котором был за начальника разведки. Благодаря ему было арестовано много подчинённых.
Вениамин явился одним из главных авторов до сих пор гуляющей по книгам и статьям о красном терроре легенде о женщине-палаче ЧК Доре, собственноручно расстрелявшей от 300 от 700 офицеров (откуда их вообще могло взяться столько в городе при красных, да ещё быть арестованными?!). Роль Доры для белогвардейских фотографов и кинооператоров (премьера хроникального фильма «Жертвы одесской чрезвычайки» состоялась в Одессе в последних числах сентября 1919 года) играла… жена Вениамина. Выяснится это уже после возвращения Советской власти. 20 февраля 1920 года одесские «Известия» поместили заметку об аресте бывшего секретаря ОГЧК Вениамина и его жены, которая «разыгрывала роль вымышленной Доры». Оба они через несколько месяцев ревтрибуналом, слушавшим дело в открытом заседании, были приговорены к расстрелу и казнены.
Комбинация, проведенная Кирпичниковым и Вениамином для создания образа Доры, была довольно сложной. Базировалась она на слухах слухи о женщинах-палачах в ЧК, которые циркулировали ещё до ухода советской власти, и поэтому для мистификации была подготовлена весьма благодатная почва. 30 июня/13 июля Вера Муромцева-Бунина передала в своём дневнике разговор с почетным академиком Дмитрием Овсянико-Куликовским:
«Рассказывает, что на днях он чуть не потерял сознание на улице:
— Уж очень действуют на меня расстрелы и издевательства в чрезвычайке…
Вскоре девушка-палач в дневниках Буниных обрела имя «товарищ Лиза». 1528 августа уже при белых Вера Николаевна записала:
«Вчера вели в бывшую чрезвычайку женщину, брюнетку,. хромую, которая всегда ходила в матроске — “товарищ Лиза”. Она кричала толпе, что 700 человек она сама расстреляла и ещё расстреляет 1000. Толпа чуть не растерзала её. При Яне провели ту хорошенькую еврейку, очень молоденькую, которую мы видели на бульваре в тот день, когда Ян совершенно пришёл в уныние, увидя на её руке повязку с буквами Ч.К.».
На следующий день появилась новая запись по поводу женщины-палача:
«Товарищу Лизе, которая выкалывала глаза перед расстрелом, лет 14-16. Что за выродок. Около чрезвычайки волнуется народ. Настроен антисемитски… Говорят, что палачей будут вешать на площади…».
В отличие от еврейки с чекистской повязкой, «палача Лизу» сами Бунины, судя по дневнику, воочию не видели и сведения о ней записали с чьих-то слов.
Следует обратить внимание на одну деталь её одежды: матроску. Для многих одесситов, в том числе Буниных, матросская одежда была почти синонимом облачения чекиста-палача. Заметка в газете об аресте Доры Гребенниковой появилась спустя почти месяц после дневниковой записи у Муромцевой-Буниной, притом говорилось лишь о службе Гребенниковой в ЧК, но не об участии в расстрелах, хотя вряд ли газета могла пройти мимо такой подробности. Впоследствии, наоборот, главным женщиной-палачом сделали Дору, которой приписывался расстрел стольких лиц, сколько в дневнике Буниной Лизе. Однако это имя в качестве палача одесской ЧК больше не фигурировало. Зато в 1920-е годы в некоторых эмигрантских публикациях к Доре был добавлен ещё один палач женского пола — некая 17-летняя проститутка Саша…
Реальная чекистка Лиза (точнее, одна из двух ответственных сотрудниц губчека, носящих это имя) упоминается в мемуарах Алинина в связи с делом Равицкого, но при этом не говорится, что она участвовала в самоличных расстрелах. В другом, правда, месте, ссылаясь на рассказ «по пьяной лавочке» Абаша Алинин писал следующее:
«В расстрелах… принимали участие “любители” — сотрудники ЧК. Среди них Абаш упоминал какую-то девицу, сотрудницу чрезвычайки, лет 17. Она отличалась страшной жестокостью и издевательством над своими жертвами».
Однако следует отметить, что воспоминания увидели свет в Одессе уже при белых, когда вовсю уже ходили рассказы о садистке-палаче ЧК. И, вполне возможно, Алинин задним числом лишь «вставил в уста» Абаша «нужную» информацию, при этом нарочно не называя её ни Лиза, ни Дора.
11 (24) сентября 1919 года «Одесский листок» напечатал сообщение, что арестована Дора Гребенникова, работавшая в ЧК, которая когда-то играла на сцене под псевдонимом «Далина». Вскоре, однако, фамилия «Гребенникова» из печати исчезает и вместо неё появляется «Явлинская» (иногда «Евлинская»). Затем, в вышедшей в 1920 году в Кишиневе книге С.А.Авербуха «возвращается» Гребенникова, но теперь называется она Верой, а имя Дора указано как псевдоним. На самом же деле арестованную чекистку Гребенникову звали не Дора и не Вера, а Елена. «Одесский листок» мог просто ошибиться или перепутать, но, скорее всего, уже тогда арестованную «переименовали» контрразведчики, подбросившие в газету эту информацию, желая, видимо, причислить её к евреям.
Чем руководствовался Вениамин, дав созданному им образу женщины-палача достаточно распространённое среди евреев имя и не очень распространённую фамилию?
Осмелимся предположить, что «Явлинская» могла быть девичьей фамилией жены Сергеева. Однако звали её не Дора, а Мария. Возможно именем «Дора» контрразведчики хотели придать истории о женщине-палаче антисемитскую направленность, хотя сам Вениамин был евреем.
Правда, свидетель Филипп Иванов упоминал об участвовавшей в допросе одного полковника, впоследствии расстрелянного, Доре Соколовской, «исполнявшей в ЧК роль прокурора», дёргавшей допрашиваемого за бороду, требуя признания в убийстве евреев. Любопытно отметить, что это был едва ли не единственный случай применения физических мер воздействия к подследственному в Одесской ЧК, зафиксированный Особой комиссией. Как показывали некоторые бывшие заключённые, пытки на следствии здесь носили скорее моральный характер. Впрочем, Иванов на волне ходивших слухов мог перепутать имя, и речь вполне могла идти о секретаре губкома Елене (её настоящее имя было Софья) Соколовской, которая была отнюдь не еврейкой, а дочкой русского дворянина. В Одессе она осуществляла надзор за деятельностью ЧК и, таким образом, исполняла в какой то мере роль прокурора (официально в советское время институт прокуратуры был воссоздан только в 1922 году).
Была ещё Дора Ароновна Камергородская (1899-1978), член партии с 1918 года, которая в 1919 году работала в губчека и губпродкоме, в августе 1919 года в составе коммунистического батальона участвовала в подавлении восстания немцев-колонистов под Аккаржей. В декабре 1919 года была арестована в Одессе деникинцами, но подпольным Красным Крестом (разумеется, посредством внесения определенной суммы) была освобождена. Ф. Зинько пишет со ссылкой на «Одесские новости» от 16(30) сентября 1919 года об аресте сотрудницы ЧК некоей Доры Ровенской. Но больше о ней в газетах, судя по всему, никаких сообщений не появлялось. Что же касается комсомольской активистки Доры Вульфовны Любарской, расстрелянной белыми в январе 1920 года в числе 9 молодых подпольщиков по так называемому «делу 17-ти», то вопреки встречающемуся в литературе утверждению, в ЧК она вообще никогда не работала, и к тому же в советский период 1919 года пребывала в Херсоне.
Арестованная Елена Федоровна Гребенникова была русской и, более того, потомственной дворянкой, дочерью полковника царской армии, а двое её братьев были белыми офицерами. Ещё во время интервенции она, по всей видимости, через родственников, устроилась переводчицей с французского языка в возглавляемый Константином Глобачевым Информационный отдел градоначальства. С мая по август Гребенникова работала следователем одесской ЧК. А затем устроилась по заданию большевистского подполья на работу в офицерское общежитие «Золотая рыбка» на улице Преображенская, 48. Там она получила информацию о перевербовке белой контрразведкой бывшего секретаря губчека, которую передала все той же Соколовской.
Поэтому делом Гребенниковой контрразведка «убивала сразу двух зайцев»: убирала опасного для Вениамина свидетеля и придавала как бы реальную основу для пропагандистских историй о «чекистске-садистке». На заседании военно-полевого суда она отвергла обвинения в собственноручных расстрелах, признав лишь то, что, будучи следователем, «расстрельные» дела докладывала чекистскому руководству (среди которого, кстати, был и служивший теперь у белых Вениамин), которое выносило соответствующий приговор. Суд приговорил Гребенникову к смертной казни, и 4 декабря 1919 года она была повешена. Любопытно, что Глобачев спустя месяц после казни Гребенниковой сменит погибшего Кирпичникова на посту начальника контрразведки, возможно, не узнав, что его бывшая переводчица была большевистским агентом. Случай с Вениамином и Гребенниковой показывает довольно нетипичную даже для гражданской войны ситуацию, когда бывший руководящий чекист и к тому же еврей, становится работником спецслужбы белого движения, заражённого антисемитскими настроениями, а затем прилагает руку к казни своей подчинённой-дворянки, чьи близкие родственники к тому же являются офицерами Вооружённых сил Юга России.
История о том, что в производстве было дело знаменитой женщины палача Доры рассказывается и в мемуарах бывшего контрразведчика Сергея Устинова. Однако при прочтении данного эпизода в глаза бросаются некоторые странности. Во-первых, автор ничего не говорит о своём участии в этом деле, не приводит никаких деталей следствия и не называет фамилии Доры; а, главное, рассказ о ней явственно выпадает из общего контекста книги как формально-текстуально, будучи отчёркнутым, так и стилистически, нарушающим чёткое мемуарное изложение материала, поданный в сильно беллетризованном виде. Создаётся впечатление, что история с Дорой при подготовке книги была вообще дописана кем-то из эмигрантских литературных сотрудников. В таком случае, цели этого понятны: с одной стороны, придать мемуарам более читабельный характер, а с другой — как бы уравновесить негатив в описании деятельности белой контрразведки зверствами противоборствующей спецслужбы противника — ЧК.
Любопытно, что текст Устинова о Доре практически полностью совпадает с рассказом на эту же тему бывшего начальника белой контрразведки периода интервенции Владимира Орлова (в «деникинский» период власти в Одессе его там не было). Если учесть, что вышедшие в России в 1998 году его воспоминания были переводом с издания на английском языке, то можно вообще сделать вывод о полной идентичности текстов Устинова и Орлова. Однако, орловские мемуары были опубликованы 6 годами позже. Если следовать логике, то нужно предположить, что рассказ о Доре были просто списан у Устинова. Но дело в том, что стилистически он как раз соответствует тексту Орлова. Отсюда можно сделать неподтверждённое предположение, что в текст воспоминаний Устинова при публикации был вставлен рассказ Орлова — задолго до его публикации последним в отдельной книге. Ведь Орлов в эмиграции долгое время собирал, а иногда и отправлял в прессу, материалы, справедливо или несправедливо компрометирующие большевиков и чекистов (иногда это были просто фальшивки) и рассказ о Доре, напечатанный в какой-либо газете, мог перекочевать оттуда в мемуары Устинова или вообще в неопубликованном виде мог каким-либо образом быть ему «подкинут» автором. Этот вопрос нуждается в дальнейшем исследовании.
В качестве вывода хотелось бы сослаться на мнение доктора исторических наук В.П. Булдакова. В своей фундаментальной монографии, посвященной «красной смуте», он пишет: «Говаривали, что едва ли не при каждой губернской ЧК есть своя женщина-палач — чаще еврейского или латышского происхождения. Скорее всего, это отголосок архаичного представления о том, что отмщение материализуется в виде женщины». Таким образом, Кирпичников и Вениамин явились своеобразными «скульпторами», вылепившими в пропагандистских целях подобный образ из материала народного сознания.
Любопытно, что 16 сентября 1919 в сводке Информационной части Отдела пропаганды Вооруженных сил Юга России было указано, что «особенным изуверством отличался секретарь одесской чрезвычайки товарищ Веньямин, находивший удовольствие в копании ран у расстрелянных и даже полуживых людей». Знал ли находящийся в Ростове-на-Дону руководитель Информационной части статский советник Ю. Шумахер, что упомянутый в его сводке чекистский «маньяк и садист» спокойно работает в белогвардейской контрразведке (впрочем, Вениамин сам мог быть причастен к данной информации, как и к ранее упомянутым сообщениям в одесских газетах)? Впрочем, в подобных материалах на реальные факты очень часто накладывалась масса выгодных для антибольшевистской пропаганды слухов. Так, в той же сводке говорилось, что председателем большевистского Совета обороны состоял дамский портной Краевский, который отличался невероятной жестокостью и лично (собственноручно?! — О.К.) расстрелял десятки людей, а помощником его был некий Камарин. Во главе Совета обороны действительно стоял Краевский, правда не портной, а обувщик по дореволюционной специальности. Но остальное носило уже чисто пропагандистский характер, к тому же, с серьёзным искажением фамилии помощника: «Камарин» вместо «Гамарник». Но Краевский и Гамарник, в отличие от Вениамина хотя бы не работали в белогвардейской контрразведке!
Константин Глобачев писал:
«В среде офицерства, выброшенного на улицу, в это время начинает вырабатываться весьма недостойный тип агента политического и уголовного розыска, который, в большинстве случаев не имея под собой никакой идейной подкладки, является просто профессией. Впоследствии этот тип перерабатывается в контрразведчика для Белого движения и чекиста — для красного. Многим из такого рода агентов полная беспринципность позволяет в равной степени служить обеим сторонам и продавать ту, которая в данный момент менее опасна и выгодна. Это так называемые дублёры».
И Вениамин в Одессе как раз вполне подходил под выведенный Глобачевым тип такого «дублёра», разве только офицером он не был, хотя в контрразведке офицерскую форму носил.
Как раз материал Страстной Недели... Интересно, знал ли Господь, когда Его предавал Иуда, и когда Он был на кресте, и не отрекся от Отца, о том, что будет происходить через тысячи лет в далекой России, которой тогда еще не было и в помине?... До какого зверства могут дойти люди, некогда "Святой Руси"? Хотя, когда Русь была святою-то? Святой не из-за того, что все святы, а из-за того, что во все времена было несколько действительно святых людей. Слава Богу, они были и в ХХ веке. И тогда Христос был в узах, вместе с ними.
Оригинал взят у nngan в Комиссарши. Фурии красного террора
Россия заслуженно "гордилась" своими женщинами-революционерками. Достаточно вспомнить Веру Засулич, которую присяжные под аплодисменты присутствующих оправдали за убийство в зале суда. Женщины были непременными участницами боевых групп революционеров и наравне с мужчинами убивали во имя "светлого будущего".
После октябрьского погрома, когда наступление светлого будущего уже казалось очень близким, женщины рьяно взялись за уничтожение отдельных недобитков, которые мешали его приближению.
И из них получились страшные по своей жестокости палачи.
Роман Гуль в книге "Дзержинский. Начало террора" писал: "Знаток женской души Мирабо когда-то говорил эмиссарам парижского мятежа, что "если женщины не вмешаются в дело, то из этого ничего не выйдет". В ВЧК женщины густо вмешались. "Землячка" — в Крыму. Конкордия Громова — в Екатеринославе. "Товарищ Роза" — в Киеве. Евгения Бош — в Пензе. Яковлева и Елена Стасова — в Петербурге. Бывшая фельдшерица Ревекка Мейзель-Пластинина — в Архангельске. Надежда Островская — в Севастополе. Островская — эта сухенькая учительница с ничтожным лицом, писавшая о себе, что "у нее душа сжимается, как мимоза, от всякого резкого прикосновения", была главным персонажем в Севастополе, когда расстреливали и топили в Черном море офицеров, привязывая груз к телам.
Упомянутые создания действительно пролили море крови.
Розалия Самуиловна Землячка (Залкинд)
Розалия Самуиловна Землячка в 1920 году стала секретарем Крымского обкома большевицкой партии. Фрунзе в листовках обещал солдатам и офицерам Врангеля жизнь и свободу, поэтому многие белогвардейцы остались в Крыму после занятия его красными. Но тут Троцкий заявил, что ноги его в Крыму не будет пока там не останется ни одного белогвардейца. И Розалия Землячка вместе с венгерским коминтерновцем Бела Куном принялись уничтожать "недобитую белогвардейскую сволочь". Землячка заявила: "Жалко на них тратить патроны, топить их в море".
Арестованных стали грузить на баржи и топить в море, привязывая им камень к ногам. Когда море было чистым, на дне были видны стоящие рядами люди.
Только по официальным коммунистическим данным Бела Кун с Землячкой расстреляли и утопили в Крыму до 50 тысяч человек.
Евгения Бош
Евгения Бош сама спровоцировала крестьянские волнения в Пензенском уезде, куда ее направили в качестве агитатора продотряда. По воспоминаниям очевидцев, "в с. Кучки Бош во время митинга на сельской площади лично застрелила крестьянина, отказавшегося сдавать хлеб. Именно этот поступок возмутил крестьян и вызвал цепную реакцию насилия".
Евгения даже жаловалась Ленину на членов пензенского губисполкома, обвиняя их "в излишней мягкости и саботаже", когда они воспрепятствовали ее попыткам устроить массовые расправы над крестьянами.
Конкордия Громова (товарищ "Наташа")
Конкордия Громова получила известность как создатель журнала "Работница". Но про нее говорят, что после революции она, став видным партийным деятелем, в Екатеринославе и Твери сотнями подписывала смертные приговоры и организовывала карательные экспедиции.
Чекистка Ремовер (Дора Евлинская)
Чекистка венгерка Ремовер, действовавшая в Одессе. Она лично расстреляла 80 арестованных, причем многих лишь за то, что они не согласились удовлетворять ее половую похоть. Впоследствии она была признана душевнобольной. А в книге А.Хабарова "Россия ментовская" рассказывается про двух других одесских фурий. Некая Вера Гребенщикова, больше известная под именем "Дора", лично застрелила 700 человек. На нее равнялась и 17-летняя проститутка Саша, расстрелявшая свыше 200 человек.
В Киеве: "В одном из подвалов чека было устроено подобие театра, где были расставлены кресла для любителей кровавых зрелищ, а на подмостках, т.ею на эстраде, производились казни. После каждого удачного выстрела раздавались крики "браво", "бис" и палачам подносились бокалы шампанского. Роза Шварц лично убила несколько сот людей, предварительно втиснутых в ящик, на верхней крышке которого было проделано отверстие для головы.
Но стрельба в цель для этих девиц была только легкой забавой и уже не возбуждала их притупившихся нервов. Они требовали более острых ощущений, и с этой целью Роза и товарищ Вера выкалывали иглами глаза, или выжигали их папиросами, или забивали под ногти тонкие гвозди. Особенную ярость у Розы и Веры вызывали те из попавших в чрезвычайку, у кого они находили нательный крест. После невероятных глумлений они срывали эти кресты и огнем выжигали изображение креста на груди или на лбу своих жертв ".
Кедров и его жена Ревекка Пластинина (Майзель)
На фото: М. С. Кедров, его сын (будущий чекист), жена Ревекка Пластинина.
Печальную память о себе оставили начальник Особого Отдела ВЧК Кедров и его супруга Ревекка Пластинина (Майзель). Чета Кедровых жила в Вологде в вагоне около станции. В вагонах проходили допросы, а около вагонов — расстрелы.
В Вологде Пластинина-Майзель собственноручно расстреляла около сотни человек, а в Архангельске — 87 офицеров и 33 обывателя.
Вера Брауде (Фингер)
В Казани, Челябинске, Омске, Новосибирске и Томске отличилась Вера Брауде. Она сама писала о себе" "В дальнейшей работе как зам. Пред губчека я беспощадно боролась с эсерами всех видов, участвуя в их арестах и расстрелах. В Сибири член Сибревкома известный правый Фрумкин, вопреки Новосибирскому губкому ВКП(б) даже пытался снять меня с работы пред Чека в Новосибирске за расстрелы эсеров, которых он считал "незаменимыми специалистами".
За чересчур активные методы следствия Брауде в 1939 году даже была приговорена к 8 годам лагерей.
В других источниках упоминают свирепствовавшую в Москве латышку Краузе со звероподобным лицом, прозванную "Мопсом", "товарища Любу" из Баку, Зину из Рыбинска.
Другие типажи женщин-палачей
Участницы "Варфоломеевской ночи" в Евпатории и расстрелов на "Румынии". Казнены Добровольцами.
Уж где-где, а в России, казалось бы, женщины-палачи никогда не должны были появиться. Набожная патриархальная страна с тихой провинцией, огромным количеством крестьянских семей и незыблемыми церковными традициями. Главное, что проповедовали священники - не убий. И, действительно, убийц было очень мало. Все на них смотрели с ужасом и отвращением. Лишить другого человека жизни считалось страшным грехом. Убийство было сродни Рубикону, перейдя через который, человек трансформировался совсем в иную, жуткую сущность.
Однако именно в России, начиная с XIX века, женщины стали проявлять себя в неприглядной и жуткой красе. Примером тому может служить народница Вера Засулич (1849-1919). Именно она 5 февраля 1878 года хладнокровно расстреляла из револьвера петербургского градоначальника генерала от кавалерии Федора Федоровича Трепова. Женщина всадила 2 пули ему в живот, но не убила, а лишь тяжело ранила. 12 апреля 1878 года Засулич была оправдана судом присяжных и тут же скрылась за границей.
В дальнейшем она пересмотрела свои взгляды, стала ярым врагом Ленина и его партии. Но к этому времени появились совсем другие женщины, которых, по большому счёту, и женщинами-то назвать сложно. Именно они и стали творить жуткие преступления после победы Октябрьской революции.
Построение светлого будущего требовало человеческих жертв. И слабый пол наравне с сильным яро начал уничтожать контрреволюционеров, мешавших установлению этого самого светлого будущего. Но отстреливать на улицах разных "недобитков", было неэффективным занятием. Поэтому прекрасные создания пошли работать в ВЧК.
Прекрасно зарекомендовала себя на этой ответственной работе в 1918 году Варвара Яковлева (1885-1941). Она исполняла обязанности вначале заместителя, а затем и председателя Петроградского ЧК. Бывшая дочь московского купца проявляла поразительную жестокость к врагам революции. Рука у неё не дрожала, когда она стреляла в голову очередному врагу светлого будущего.
Большой вклад в дело уничтожения классовых врагов внесла и ещё одна купеческая дочь - (1876-1947). Осенью 1920 года партия большевиков назначила её секретарём Крымского обкома РКП(б). Несгибаемая революционерка со стажем тут же вошла в состав Крымского ревкома. В компании с венгром Бела Куном и Георгием Пятаковым приняла активное участие в массовом уничтожении пленных белогвардейцев.
Землячка заявила, что тратить патроны на пленённых врагов неразумно. Поэтому пленным привязали к ногам камни, погрузили на баржи и утопили в море. Таким образом было уничтожено более 50 тыс. человек. Когда вода была чистой, то на дне были видны нескончаемые ряды стоящих трупов. К слову надо заметить, что урна с прахом несгибаемой революционерки захоронена в Кремлёвской стене.
Ярко проявила талант палача (1879-1925). Отец у неё был немецкий переселенец, а мать - чистокровная дворянка из Бессарабии. С 1907 года Евгения принимала активное участие в революционной деятельности. Одно время состояла в гражданском браке с Георгием Пятаковым. В 1918 году Бош была направлена в Пензу, где встала во главе губкома ВКП(б). Главной её деятельностью стало изъятие хлеба у крестьян.
Действовала дама жёстко и беспощадно. На митинге в селе Кучки вытащила револьвер и застрелила крестьянина, который отказывался сдавать хлеб. Это вызвало взрыв возмущения и ответное насилие. Были организованы массовые репрессии против местного населения. Погибли сотни людей. В то же время сами продотрядовцы не отличались добросовестностью. Часть изъятого хлеба они меняли на водку. Но Евгения не делала никаких попыток, чтобы пресечь это безобразие.
В Одессе зверствовала венгерка Ремовер . Самолично она расстреляла около 100 арестованных. Понравившихся мужчин она насиловала перед расстрелом. Впоследствии её признали душевнобольной. Но кроме Ремовер в Одессе также проявила себя Вера Гребенщикова по прозвищу Дора . Работая в ЧК, она расстреляла около 700 человек. Её помощницей была проститутка Александра, только-только достигшая 18 лет. Она расстреляла около 200 человек.
В Киеве во времена красного террора широкую известность получили работники ЧК Роза Шварц и её подруга Вера . Они застрелили несколько сотен человек. Это были настоящие женщины-палачи, так как получали удовольствие не только от убийств, но и от истязаний своих жертв. Дамам нужны были острые ощущения, поэтому они выжигали своим жертвам глаза папиросами, забивали под ногти гвозди, отпиливали пальцы. И лишь после этого убивали обречённых.
Широкой известностью у жителей Вологды и Архангельска пользовалась (1886-1946). Её партийным псевдонимом значилась фамилия Пластинина . Мужем этой женщины был начальник особого отдела ЧК Михаил Кедров. Парочка оказалась ещё та. Оба нервные и озлобленные на весь свет, они вымещали свою злость на арестованных людях.
Ревекка Акибовна Майзель с сыном и мужем Михаилом Кедровым
В Вологде они жили в вагоне рядом с железнодорожной станцией. В этом же вагоне происходили и допросы, а расстреливали людей за путями, буквально в 50 метрах от места вынесения приговора. Майзель-Пластинина собственноручно расстреляла не менее 100 человек. В Архангельске она исполнила смертный приговор в отношении 80 офицеров и 40 гражданских лиц, обвинённых в контрреволюционной деятельности. По её приказу была затоплена баржа, на борту которой находилось 500 военнопленных. Весь этот кошмар продолжался с января 1918 года по июнь 1920 года.
Хорошо также известна Вера Браудер . Она "наследила" в Казани, Челябинске, Омске, Томске, Новосибирске. В этих городах она занимала пост зам. председателя ЧК, а в Новосибирске была председателем ЧК. На этих ответственных должностях дама беспощадно боролась с силами контрреволюции. Её стилем работы были массовые расстрелы. В Новосибирске у неё даже возник конфликт с членом Сибирского ревкома Фрумкиным. Он потребовал освободить её от должности, так как считал, что она расстреляла незаменимых специалистов.
В Москве одно время зверствовала латышка Краузе . За оригинальный внешний вид её прозвали "Мопсом". В Баку массовые расстрелы осуществляла товарищ Люба , а в Рыбинске точно такой же деятельностью занималась товарищ Зина . В Севастополе топила офицеров в Чёрном море Надежда Островская . И это лишь малый перечень имён и зверств. Женщины-палачи представляли собой гораздо более многочисленную когорту.
Эти жестокие создания активизировались сразу после победы Октября. Пик их бесчинств пришёлся на годы Гражданской войны. Дальнейшая судьба у них сложилась по-разному. Кто-то умер до 1937 года, а кто-то был расстрелян во времена ежовщины . Некоторым повезло. Они пережили войну и умерли в почтенном возрасте. Но никому из этих кровожадных дам не предъявили обвинение в массовом истреблении людей. Это неудивительно, так как сам по себе режим был преступным. Поэтому он не мог судить сам себя. Остаётся уповать на Божий суд, который всем воздаёт по справедливости.
Cтатью написал Максим Шипунов
о женщине-палаче из Одесского ЧК Доре Евлинской, злодеяния которой будто бы описаны в материалах Деникинской комиссии, расследовавшей злодеяния большевиков на Юге России. Телеканал «Столица» и кандидат исторических наук О. И. Капчинский провели журналистское расследование, в ходе которого изучили в Государственном архиве Российской Федерации материалы известной Деникинской Комиссии, в которых не оказалось ни единого упоминания о Доре Евлинской, хотя там указаны конкретные фамилии исполнителей расстрельных приговоров в Одессе.
Как выяснилось, сотрудник деникинской контрразведки Вениамин Сергеев, до взятия Одессы белыми, работавший в ЧК, а после взятия Одессы перешедший на сторону белых и сдавший им большевистское подполье в обмен на свою жизнь, участвовал в написании сценария и съёмках фильма на Одесской кинофабрике о «зверствах большевиков», где главную роль мифической женщины-палача исполняла жена Сергеева — Дора Явлинская. Так имя Дора в Одессе стало нарицательным. Снятое на Одесской кинофабрике якобы документальное кино произвело сильное впечатление на неискушенных зрителей. Многие поверили в существование страшной садистки-большевички. Это возымело настолько большое эмоциональное и идеологическое воздействие, что мифический образ продолжал существовать и после его разоблачения: после занятия Одессы красными Вениамин Сергеев и его жена Дора Явлинская были арестованы, над ними состоялся суд, специально сделанный открытым, чтобы развеять этот устойчивый миф о женщине-палаче Доре. Оба были приговорены к расстрелу. Однако, миф существует до сих пор и тиражируется даже некоторыми историкам и.
Про эту кровавую Дору я прочел во френдленте и стал смотреть, как далеко распространился этот миф. Кучу всего нашел:
Забавно как этот персонаж путешествует по страницам интернета. Вот цитата с одного наци-сайта: Очевидцы рассказывали, как после расстрелов убийцы "причащались" кровью своих жертв - в одной из чрезвычаек это было ритуалом посвящения новичков. Подобная патология была особенно очевидна в чекистах-женщинах, чей садизм противоречил представлениям о мягкой женской природе: Землячка-Залкинд зверствовала в Крыму, Брауде в Москве, "товарищ Роза" в Киеве, Е. Бош в Пензе, Р. Мейзель-Пластинина в Архангельске, Дора Явлинская и Ремовер в Одессе, последняя отличалась садистской половой извращенностью...
Дальше - больше! Мифическая женщина-палач фигурирует уже в школьном реферате по истории : У палачей из Чека нередко были и свои особые пристрастия. Сотрудник одесской
Чека еврейская большевичка Дора Явлинская (Евлинская) предпочита-
ла убивать русских офицеров. От ее руки погибли 400 офицеров.
После того как я лично переправил биографию Николая Сванидзе (в угоду одному спору) веры в Википедию как достоверный источник уже нет. Сегодняшний случай с Дорой-палачом как бы в сотый раз намекает мне, что история всего происходившего в России с конца 19 и по сегодняшний день можно изучасть только по первоисточникам - официальным документам (которые, кстати, могут оказаться и фальсифицированными как в случае с Катыньским расстрелом, например) или сравнивая мемуары и свидетельства различных очевидцев - современников событий тех дней.
Загрузка...